Время «зоологических» националистов прошло

- Сразу хочу подчеркнуть: не надо видеть во мне безоговорочного поклонника Дмитрия Табачника, - начал разговор Леонид Генрихович. - Если беснующиеся галицийские толпы помнили только его публицистические статьи последних лет, то я не забыл, что Табачник был первым и самым долговечным главой администрации Кучмы и несёт немалую долю ответственности за все его художества.

- Но мы сейчас говорим о Табачнике не как о публицисте и не как о сером кардинале кучмовских времён, а как о действующем министре образования и науки.

- Не буду давать общую оценку его деятельности. Меня интересует другое: что было сделано за год, истекший после смены власти на Украине, для защиты русского языка всеми ветвями этой власти и в том числе министром образования и науки как человеком, который по своей должности теснее всех соприкасается с этой проблемой и обречён на непосредственное участие в её решении?

- Мы уже можем оценить первые шаги министра: предоставление права всем абитуриентам проходить тестирование на языке, выбранном по своему усмотрению.

- Понятно, что любой человек полнее демонстрирует свои знания, если делает это на родном языке, но до сих пор имела место неприкрытая дискриминация по национальному и языковому признакам. Теперь с этим покончено, и у меня сложилось впечатление, что такая мера введена в жизнь продуманно и основательно, и кто бы теперь ни сменил Табачника, вернуть прежнее безобразие уже не сможет. К тому же дело идёт к тому, что лекции в вузах будут читаться на языке, предпочтительном для студентов и преподавателей.

Следует оценить по достоинству и другую инициативу министра: утверждение министерством новой концепции литературного образования в средних школах.

- Имеете в виду восстановление русской литературы как самостоятельного предмета?

- Безусловно. То, что она должна преподаваться отдельно от курса зарубежной литературы, а произведения русских классиков будут изучаться на русском языке, а не в украинских переводах, как это делается сейчас, разумно и логично. Мы наконец-то выходим из абсурдной ситуации, сложившейся в годы «незалежности».

- Трудно, думаю, вернуть в школы и вузы русскую литературу как самостоятельный предмет.

- Да, дело это сложное, потребует и времени, и усилий, и средств. Но выхода-то другого просто нет: сколько же можно быть посмешищем на весь белый свет из-за порочной идеологии хуторянского национализма.

- Понадобятся новые учебники, пособия. Если мне не изменяет память, последний раз вузовский учебник «История русской литературы» был издан лет десять назад.

- Совершенно верно. Автор - всеми нами любимый Марк Вениаминович Теплинский, постоянный участник форумов русистов. Но едва министерство официально допустило книгу в качестве учебного пособия, как Украина стала независимым государством и стала дистанцироваться от России. Какая уж тут книга по истории русской литературы...... Мера растерянности, которую испытало министерство, выразилась в неслыханном решении - отправить книгу на отзыв. Не рукопись, готовящуюся к печати, что было бы естественно, а уже вышедшую книгу! И она попадает ко мне. Хорошо понимая природу министерских эмоций, я соответственно расставил все акценты, подчеркнул, что книга, выпущенная издательством «Вища школа», не может быть заменена аналогичными изданиями, выходившими в Москве, что в ней уделено особое внимание связям русских писателей с Украиной и украинской культурой, и, чуя, куда ветер дует, разыгрывал уверенность, что учебнику суждена долгая жизнь, что он выдержит много изданий и многим поколениям выпускников педагогических вузов поможет прийти в классы украинских школ хорошо подготовленными к преподаванию русской литературы XIX века. Больше учебные пособия по русской литературе на Украине не издавались. Мы с Марком Вениаминовичем вынуждены были выпускать книги с невнятным названием «Литература». Если двадцать лет спустя выпуск подобных учебников по русской литературе возобновится, это станет симптомом того, что хоть какое-то оздоровление ситуации наступает.

- Но это пока туманные надежды. А какова реальность?

- Кое-что мы уже можем поставить в заслугу новой власти. Например, новый закон о судоустройстве, по которому в судах можно будет говорить на региональных языках. Как и следовало ожидать после его принятия, по
следовали истошные вопли бютовцев и нунсовцев: Н. Катеринчука, А. Шкиля и им подобных. «Этот закон означает, что любой эфиоп, который захочет, чтобы у нас суд вёлся на эфиопском, будет иметь на это право», - пугает нас Ю. Кармазин Это, конечно, копеечная демагогия. Всем понятно, что речь идёт только о восстановлении в правах попранного в нашей стране русского языка.

- А как вы относитесь к заявлению президента, что украинский язык остаётся единственным государственным?

- Как это часто бывает с компромиссными позициями, она в полной мере не удовлетворила никого. Нас постоянно убеждали, что для жителей Украины вопрос языка не главный, что их больше волнуют размер зарплат и пенсий, стоимость коммунальных услуг, состояние здравоохранения и прочее. Всё это так, да вот незадача: высокие зарплаты и достойное лечение обещают все, и, когда приходится выбирать, мы выбираем того, кто обещает государственный статус русского языка, хоть и не шибко в это верим.
А вот Запад верит, и после каневского спича газеты там вышли с аршинными заголовками: «Янукович отказался от своего главного предвыборного обещания!».

А вот украинских националистов насмерть напугали слова президента о том, что языковые права граждан обеспечиваются полноценным воплощением в жизнь положений Европейской хартии. Они уже давно пытаются перетолковать её в том смысле, что она, дескать, призвана защищать только малоупотребительные и исчезающие языки, а к русскому никакого отношения не имеет. Это, разумеется, полная чушь: никаких положений, ограничивающих применение хартии только редкими языками, нет.

- Споры о статусе русского языка продолжаются. Какова ваша позиция?

- Когда речь идёт о придании ему статуса государственного, надо учитывать два аспекта: принципиальный и прагматический, отвечающий реально сложившимся условиям. Если подходить принципиально, то надо признать, что хартия в самом деле писана не для таких ситуаций, как ситуация с русским языком на Украине. Русский язык не является языком национального меньшинства, то есть языком, на котором говорили бы живущие в стране этнические русские. Это язык живущих здесь армян, белорусов, грузин, евреев и представителей других национальностей. А главное - это язык, который уже давно и необратимо, зачастую не в первом поколении стал родным для миллионов этнических украинцев.

Русский язык нельзя считать региональным, потому что на Украине нет региона, в котором люди не говорили бы по-русски, разве что в одних больше, в других меньше. Но «караул» по этому поводу кричать не надо: в любом селе украинской речи можно наслушаться досыта. В условиях функционирования двух языков каждый из них может превалировать в разных сферах, и это не повод для истерики.

- Мало кто уже подвергает сомнению статистические исследования, которые свидетельствуют, что русский - язык большинства населения Украины. Но дискриминация его продолжается.

- И абсурднее ничего нельзя придумать! История знает множество случаев дискриминации языковых меньшинств, но то, чтобы большинство подвергалось дискриминации со стороны меньшинства, беспрецедентно: это можно увидеть только на Украине. Какая же хартия могла такое предусмотреть, какому нормальному человеку такое могло прийти в голову? И эту дискриминацию большинства меньшинством отстаивают люди, не стесняющиеся называть себя демократами. Хочу обратить внимание на то, что современная ситуация, когда людей, думающих по-русски, вынуждают говорить по-украински, не даёт действительного представления о количестве русскоязычных граждан нашей страны. Когда народный депутат говорит на трибуне по-украински и при этом бурчит себе под нос: «Так сказать», а не «Так би мовити», он выдаёт, что украинский язык для него - иностранный, на котором он не думает, а переводит свои мысли на чужой язык. Когда наш уважаемый президент начинает фразу: «Тут ми встановимо новогодню...» и, забыв украинское слово «ялинка», несколько секунд обводит окружающих растерянным взглядом и наконец подавленным голосом произносит: «ёлку», - как вы думаете, какой язык для него родной?

- Стало быть, принципиальное решение может быть только одно: уравнять два языка в правах.

- Вне всякого сомнения. Получит ли при этом русский язык статус государственного или будет обозначен другим термином - не суть. Суть в том, чтобы ни один язык не имел никаких привилегий и ни один язык не подвергался никакой дискриминации, никаким ограничениям и ущемлениям, чтобы формула «тільки державною мовою» была изъята из употребления.

- Но болезнь так запущена, что без операции никак не обойтись...

- Да, время упущено. Но есть пример Белоруссии, президент которой вынес вопрос о языках на референдум, получил поддержку подавляющего большинства населения и уравнял права обоих языков. Наши националисты хватаются за голову: ай-яй-яй, вдруг у нас будет, как в Белоруссии.
А вот белорусы вполне довольны. Прошло, если я не ошибаюсь, полтора десятилетия, а вы когда-нибудь что-нибудь слышали о каких-то конфликтах в Белоруссии на национальной или языковой почве? Кто-нибудь устанавливает процент времени вещания на том или ином языке, вводит дублирование или титрование фильмов? Ни протестов, ни пикетов, ни апелляций к хартии - там такие вещи и в голову никому не приходят. Потому что ситуация отвечает желаниям большинства людей.

Создадим ли мы такую ситуацию у себя и когда - Бог весть. Ясно одно: Украина говорила, говорит и будет говорить на двух языках - и через 50, и через 100, и через 150 лет. Любые попытки насилия в языковой сфере только раскалывают общество, порождают между отдельными его частями взаимную неприязнь, создают почву для конфликтов и протестов. Если мы не в состоянии снять проблему раз и навсегда, решив её по-белорусски, приходится использовать паллиативы, каковым может стать и полноценное внедрение в жизнь Европейской хартии. А особенно принятие нового, соответствующего современным требованиям закона «О языках». Содержащаяся в Конституции гарантия защиты и распроcтранения русского языка даёт для этого все необходимые правовые предпосылки, было бы желание ими воспользоваться.

- Подводя итоги истекшего года, что мы имеем, как говорится, «в сухом остатке»?

- Некоторые кадровые решения, устранение с авансцены одиозных фигур, как, скажем, Жулинского из Комитета по присуждению Шевченковской премии, Юхновского из Института национальной памяти, конечно, заслуживают поддержки. Вместе с тем уход Семиноженко с поста вице-премьера по гуманитарным вопросам и передача его функций Колесникову не раз демонстрировавшему своё пренебрежение к судьбе русского языка, вызывают тревогу. В этой туманной ситуации тот факт, что Дмитрий Табачник, каждый шаг которого сопровождается взрывами ярости со стороны «зоологических» националистов, сохранил министерское кресло, приобретает первостепенное значение. Оно не было бы столь важным, если бы был принят новый закон «О языках», потому что любой министр оказался бы перед необходимостью проводить в жизнь положения этого закона. Но существующая неопределённость увеличивает роль личности в истории, и приходится признать, что единственным человеком в нынешних властных структурах, который хоть что-то реально делает для решения или смягчения языковой проблемы, является Дмитрий Табачник.

Во время общения с народом 25 февраля президент уделил некоторое внимание положению русского языка, сказав, что он в принципе не отвергает идею о его статусе как второго государственного, но сейчас не располагает 300 голосами в Верховном Совете, необходимыми для воплощения её в жизнь, что проблему следует решать путём принятия закона, основанного на положениях Европейской хартии.

Позволю себе напомнить вам мудрые слова Чернышевского: «История, если хотите, разочаровывает человека, но вместе с тем делает его в известном смысле оптимистом. Многого не ждёшь ни от чего, но от всего ждёшь хотя бы немногого. Да, будем оптимистами». И нам с вами ничего не остаётся, как быть оптимистами. Это помогает в борьбе за справедливость.